|
Однако брожение только среди интеллигенции, конечно, не могло стать причиной революции в стране. Поэтому началом первой русской революции считается январь 1905 г., когда в политическую борьбу вступили рабочие.
За несколько месяцев до этого священник Георгий Гапон
при содействии полиции и городских властей создал в столице
рабочую организацию — «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» . Интеллигенты в её состав не допускались, что власти считали гарантией против крамолы. Но недовольство, уже охватившее самих
рабочих, вскоре завершилось мощной вспышкой, совершенно
неожиданной для правительства.
Поводом послужил самый заурядный случай. В декабре
1904 г, один из мастеров Путиловского завода по фамилии Тетявкин уволил четверых рабочих- Все они входили в состав «Собрания», которое немедленно выразило свой протест. 30 декабря директор завода принял делегацию рабочих и пообещал им,
что уволят только одного из четверых. Но рабочие не согласились с таким решением, считая это «предательством товарища».
2 января они решили «поддержать товарищей», прекратив
работу, На следующий день Путиловский завод, самый крупный
в столице, остановился. Бастующие предъявили уже возросшие
требования: повысить жалованье, установить 8-часовой рабочий
день. Вначале власти отнеслись к стачке довольно спокойно, не
ожидая никакой угрозы со стороны отца Георгия и его подопечных. Однако с каждым днем забастовка разрасталась, и скоро замер почти весь Петербург: бастовало до 150 тыс. рабочих. В домах отключили воду, газ, электричество; громадный город погрузился в темноту.
Г. Гапон с утра до вечера выступал на массовых собраниях,
повторяя, что рабочие могут надеяться на одного лишь царя.
Только государь император — человек, стоящий над классами и
сословиями, — может заступиться за рабочих. Г. Гапон призывал
мирным шествием идти к царю и просить его о помощи. Он составил для рабочих петицию, в которой говорилось: «Государь!
Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга, наши жёны, дети и
беспомощные старцы-родители, пришли к Тебе, Государь, искать
правды и защиты.
Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам. Мы и терпели, но нас толкают всё дальше в
омут нищеты, бесправия и невежества; нас душат деспотизм и
произвол, мы задыхаемся. Нет больше сил, Государь. Настал предел терпению. Для нас пришёл тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук.. Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к
добру, как для нас, так и для Тебя, Государь!».
Вслед за этим в петиции перечислялись просьбы рабочих:
освободить политзаключённых, объявить гражданские свободы,
созвать Учредительное собрание и т. д. Они производили впечатление целой революционной программы, включившей основные
требования интеллигенции.
«У нас только два пути, — говорилось в заключение, — или
к свободе и счастью, или в могилу! Укажи, Государь, любой из
них — мы пойдём по нему беспрекословно, хотя бы это был и
путь смерти! Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим ее».
На 9 января рабочие назначили мирное шествие к Зимнему
дворцу, чтобы вручить петицию царю. За день до этого Г. Гапон
направил письмо министру внутренних дел, «Царю нечего бояться, — писал священник. — Пусть Он выйдет как истинный Царь с
мужественным сердцем к своему народу и примет из рук в руки
нашу петицию. Иначе может произойти конец той нравственной
связи, которая до сих пор существует между русским Царём и
русским народом».
Группа литераторов (М. Горький, А. Пешехонов и др.) также
попыталась убедить власти не применять силу. Вечером 8 января они отправились в Министерство внутренних дел. Однако
министр их не принял; его товарищ (заместитель) сказал, что уговаривать надо не правительство, а рабочих. Правительство только выполняет свои обязанности. В ночь на 11 января почти всю
бывшую депутацию заключили в Петропавловскую крепость...
Власти решили, что её участники хотели образовать Временное
правительство России,
И вот наступило воскресенье 9 января. На улицы вышло около 140 тыс, человек. Рабочие
шли с жёнами и детьми, празднично одетые. Люди несли иконы, хоругви, кресты, царские
портреты, бело-сине-красные
национальные флаги. У костров
грелись вооружённые солдаты.
Но никто не хотел верить, что в
рабочих будут стрелять. «Утро
было сухое, морозное, вспоминал Гапон. — Я предупреждал
людей, что те, которые понесут
хоругви, могут пасть первыми,
когда начнут стрелять, но в ответ на это толпа людей бросилась вперёд, оспаривая опасную
позицию. Несмотря на сильный
холод, все шли без шапок, исполненные искреннего желания
видеть царя, чтобы, по словам
одного из рабочих, „подобно детям", выплакать своё горе на груди царя-батюшки». Царя в тот
день в городе не было, но они
надеялись, что государь приедет, чтобы лично принять петицию.
Люди в процессиях пели молитвы, впереди двигались конные и пешие полицейские, расчищая идущим дорогу. Шествие напоминало .
крестный ход.
Вот одна из колонн натолкнулась на цепочку солдат, преграждавших ей путь к Зимнему
дворцу. Все услышали пение рожка горниста, а
вслед за этим раздались выстрелы. Упали на землю раненые и убитые... Один из полицейских
офицеров, сопровождавших шествие, воскликнул: «Что вы делаете? Почему вы стреляете в религиозную процессию? Как вы смеете стрелять
в портрет государя!?». Грянул новый залп, и на
землю упал и этот офицер... Под выстрелами
гордо стояли только люди, державшие образа и
портреты. Г. Гапон рассказывал: «Старик Лаврентьев, нёсший царский портрет, был убит, а
другой, взяв выпавший из его рук портрет, также был убит следующим залпом».
Такие сцены разыгрывались во многих местах города. Некоторые рабочие всё же проникли сквозь заслоны к Зимнему дворцу. Если в других районах города солдаты просто молча выполняли команды, то у Зимнего толпе удалось
вступить с ними в споры. Однако скоро выстрелы прогремели и здесь. Так закончился день,
который назвали «кровавым (или «красным»)
воскресеньем».
По официальным данным, погибли 130 человек и около 300 получили ранения. По другим
сведениям, число погибших достигало 200, раненых — 800 человек. «Полиция отдала распоряжение не отдавать трупы родственникам, —
писал жандармский генерал А. Герасимов. —
Публичные похороны не были разрешены. В
полной тайне, ночью, убитые были преданы погребению».
Расстрел произвел сильное впечатление на
всю Россию. Участник гапоновского «Собрания»
А. Карелин вспоминал о чувствах самих участников демонстрации: «В отделах люди, не только молодые, но и верующие прежде старики,
топтали портреты царя и иконы. И особенно топтали и плевали
те, кто прежде в отделах заботился о том, чтобы перед иконами
постоянно лампадки горели, масла в них подливали». Г. Гапон с
отчаянием воскликнул сразу после расстрела: «Нет больше Бога,
нету больше царя!».
Спустя несколько часов священник составил новое обращение к народу. Николая II он называл теперь «зверем-царём». «Братья товарищи-рабочие, — писал Г. Гапон. — Невинная кровь всётаки пролилась... Пули царских солдат... прострелили царский
портрет и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам, всем грабителям несчастной русской земли. Смерть им
всем!» 9 января 1905 г. считается днём рождения первой русской
революции.
|
